Голиков Аркадий из Арзамаса - Страница 5

2-й боевой район включал шесть нынешних районов юга Красноярского края: Ужурский, Шарыповский, Орджоникидзевский, Ширинский, Боградский и часть Усть-Абаканского. Всхолмленная степь, горы, местами тайга. Соловьев из местных. Его поддерживают здешние богатей, он знает все ходы и выходы.

Порой Аркадий Голиков и его бойцы сутками не оставляли седла. Но все же Аркадию Голикову удалось раздобыть книги, учебники: он собирался поступать в военную академию. Еще из Моршанска сообщал об этом отцу, делясь опасениями, что не выдержит вступительных экзаменов по общеобразовательным предметам: "ведь что и знал, то позабыл все".

Урывками, главным образом по ночам, начал он готовиться к экзаменам.

Но подкралась беда. Ударила неожиданно и крепко.

Рассказала мне об этом Аграфена Александровна Кожухова, в избе которой в селе Форпост (Форпос - называли его крестьяне) стоял на квартире Аркадий Голиков.

- Веселый был, - сказала Аграфена Александровна. - И ласковый. А потом что-то с ним сделалось. Случилось что-то...

Случилась болезнь. В Сибири, в селе Форпост, догнало Аркадия Голикова эхо его прежних, еще на кавказском фронте и антоновщине, контузий.

"Тут я начал заболевать (не сразу, а рывками, периодами), - написал впоследствии об этом Аркадий Гайдар. - Все что-то шумело в висках, гудело и губы неприятно дергались".

Его долго лечили. В Красноярске, Томске, Москве. Приступы травматического невроза накатывали реже, были не так остры. Но заключение врачей перечеркивало мечту об академии.

...Осенним утром 1923 года в Москве, в Лефортове, из ворот старинной военной больницы вышел человек в длинной кавалерийской шинели. Листья в садике напротив госпиталя уже пожелтели, ветер срывал их с деревьев. Поправив на плече небольшой вещевой мешок, человек зашагал по улице вниз к Яузе.

В кармане его гимнастерки лежал аттестат No 10079.

"Дан сей от 1-го Красноармейского Коммунистического военного госпиталя б. комполка 58-го отд. полка по борьбе с бандитизмом Голикову Аркадию в том, что он при сем госпитале удовлетворен провиантским, приварочным, чайным, табачным, мыльным довольствием..."

В тот же день он получил в Генштабе копию приказа, разрешающего ему по состоянию здоровья шестимесячный отпуск с сохранением содержания.

В сущности, это было начало прощания с Красной Армией.

Есть основания предполагать, что в тот день в вещевом мешке Аркадия Голикова вместе со сменой белья, мылом и табаком находилась толстая в линейку тетрадь. На синей ее обложке в правом верхнем углу нарисована красная звездочка. Ее лучи наискосок, через страницу падают на слова: "В дни поражений и побед".

Отныне так будет всю жизнь.

Аркадий Голиков станет Аркадием Гайдаром, снова, как в гражданскую, исколесит страну, будет веселым и грустным, испытает поражения, одержит победы... И на каждой его рукописи, большой или маленькой, неизменно в правом верхнем углу первой страницы засветится красноармейская звездочка, освещая и согревая своими лучами его слова.

Бережно и заботливо отнеслась Красная Армия к попавшему в беду командиру полка. Отпуск продлевали. Потом Аркадий Голиков был зачислен в резерв. И наконец появились в приказе слова: "в бессрочный отпуск".

По последнему командирскому литеру осенью 1924 года Аркадий Голиков едет в Крым навестить свою больную мать.

Наталья Аркадьевна покинула Арзамас в 1920-м, вскоре после того, как стала членом РКП(б).

Она заведовала уездным отделом здравоохранения в Пржевальске, была членом уездно-городского ревкома. В Иссык-Кульской долине действовали басмачи. "Ее подпись - вместе с подписью предревкома - стоит под многими решениями и постановлениями того горячего и сурового времени", - пишет Борис Осыков, автор интересной книги об Аркадии Гайдаре, просматривавший архивы Киргизской ССР.

У меня на руках несколько ее писем, картонные прямоугольники мандатов. Они относятся к 1922-1924 годам, когда Наталья Аркадьевна заболела и переехала в Новороссийск, где заведовала облздравотделом. На красных мандатах тоже отблеск времени:

"Предъявитель сего тов. Голикова Н.А. является делегатом окружного съезда Советов рабочих, казачьих, красноармейских и флотских депутатов..."

Письма адресованы старшей дочери. Почерк неровный. Чувствуется, что Наталье Аркадьевне трудно держать карандаш. У нее последняя стадия туберкулеза.

"Милая Талочка! Все-таки умирать я подожду, пока твои экзамены не кончатся. Так что не беспокойся..."

Иногда прорывается боль:

"Ночами я не сплю и часто плачу оттого, что не увижу больше ни тебя, ни Аркадия..."

Но сын успел, приехал.

В гимнастерке с нашивками комполка на рукавах он сидит у постели матери, положив руку на ее плечо. На этой фотографии он выглядит даже старше Натальи Аркадьевны. Она коротко подстрижена, девичьим стало исхудавшее лицо, огромными глаза, в которых застыл недоуменный и по-детски беспомощный вопрос: почему?..

Вернемся теперь на Невский проспект в Дом книги, где кипела в середине двадцатых годов литературная жизнь Ленинграда и на одном из этажей размещалась редакция альманаха "Ковш".

Принести в альманах рукопись своего первого произведения было для начинающего литератора довольно смелым поступком. В "Ковше" печатались Алексей Толстой, Леонид Леонов, Борис Лавренев, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин... Из поэтов: Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Павел Антокольский, Николай Асеев. А.М.Горький считал "Ковш" одним из лучших литературных периодических изданий того времени.

Первым в редакции рукопись Аркадия Голикова прочитал Сергей Семенов. Передавая ее другим членам редколлегии, сказал: